Ножей Игнат не видел, но блатные могли прятать их в руках. Надзиратель не вмешивался в процесс, но все могло измениться в любой момент. Откроется дверь, менты ворвутся в камеру, достанется всем, особенно тем, у кого увидят нож…

Но дверь так и не открылась, зато к Игнату подошел Шульц.

– Все нормально, пацан. Пошли, разговор есть.

Он повернулся к нему спиной, Игнат сделал шаг, но его сильно качнуло в сторону. И в голове что-то отключилось… И все-таки он не упал, каким-то чудом восстановив равновесие. И в себя пришел.

А плечо ему подставлять никто не собирался. Блатные смотрели на него зло, а корноухий с ненавистью. Был арестант, который пострадал больше всех. Игнат вырвал зубами кусок мяса из его шеи. Мужик сидел на своей шконке, приложив к шее полотенце, и смотрел на Игната с каким-то суеверным ужасом. С ужасом смотрел и зло, но без всякого желания взять реванш.

Смотрящий сел на свою шконку, Игнат остался на ногах. Его сильно повело в сторону, но и в этот раз он сумел не потерять сознание.

– Тут все объяснили, – с интересом глядя на него, сказал Шульц. – Паппос реально сука… Извини, пацан!

Игнат кивнул, принимая извинения. И в этот момент распахнулась дверь в камеру. Игнат понимал, что это менты. И ему могло достаться больше всех. Но хуже, чем могло быть, уже не будет. Эта мысль и отключила сознание…

Очнулся он в операционной больничного лазарета. Пришел в себя, но тут же вырубился под действием наркоза. А на следующий день к нему пожаловал начальник оперчасти. Сначала он поздравил Игната с «легким испугом». Оказывается, без ножей вчера в драке не обошлось. Все-таки всадили ему заточку в бок и в спину. А ведь он догадывался об этом.

В одном случае нож прошел в нескольких миллиметрах от почки, а во втором едва не задел сердце. И один удар мог закончиться для него смертью, и другой. Но судьба помиловала его и в этот раз.

Только вот начальник оперчасти миловать не хотел. Он сказал, что здоровью Игната ничто не угрожает и хороший уход может быстро поставить его на ноги. А плохой уход мог свести его в могилу, и «кум» дал понять это вежливо, но беспощадно. А чтобы уход был хорошим, Игнат должен во всех подробностях рассказать, что и как вчера было. Но тут Игнат потерял сознание. Сначала просто сделал вид, а потом и на самом деле отключился…

На следующий день «кум» появился снова. На этот раз Игнат сказал прямым текстом, что менты от него ничего не узнают. И напрасно начальник оперчасти пугал его ментовскими карами…

Глава 12

Новый год в одиночестве – что может быть печальней? Куранты бьют, звенят бокалы, люди загадывают желания, поздравляют друг друга. Где-то за окном грохнуло ружье, салютуя Новому, девяносто первому году. А Лия даже шампанского выпить не может, потому что бутылку некому открыть, а сама она не может – слишком крепко засела пробка.

Новый год в одиночестве – удел гордых содержанок. Будь она попроще, пошла бы домой, к родителям. Или к своим школьным друзьям. Но мать с отцом будут коситься на нее. Дескать, если такая умная, то почему одна, без Гоши. А однокашники еще и подкалывать будут. А если в их компании окажется Ира Юршина…

А с Гошей она Новый год встретить не может. У него жена, родственники, и нет ей места на этом празднике жизни. Ничего, она уж как-нибудь сама, в гордом одиночестве и перед телевизором. Тем более что «ящик» у нее японский, с самым большим экраном, которые только существуют. Это если верить Гоше…

С шампанским она пролетела, но салат оливье на столе. Можно даже не накладывать его в тарелку, а есть прямо из салатницы, ложкой, все равно никто не видит. И именно так и хочется есть. Наверное, это нервное…

Гоша встречает Новый год без нее. Более того, даже на часок не заглянет к ней. В новогоднюю ночь у него есть дела поважней. Хорошо, если по телефону поздравит, хотя вряд ли…

Впрочем, ей грех жаловаться. Квартиру она с обстановкой в прошедшем году получила, машину, кучу денег на карманные расходы перевела. И еще осталось… А в этом новом году они отправятся с Гошей в Москву, там он купит ей песцовую шубу, чтобы она не околела на крещенских морозах. Если он обещал, то купит. Он хоть и козел, но слово держать умеет.

А денег у него куры не клюют. Все было так, как говорил Игнат. И браконьерские бригады на него работали, и свой консервный цех у него был, а на сбыте черной икры он делал сотни тысяч, если не миллионы. Приходилось делиться с нужными людьми, но как без этого…

Лия взяла бутылку шампанского, еще раз попыталась откупорить ее, но ничего не вышло. Зато коньяк открылся легко. Как не выпить за удачу в новом году? Одна рюмочка, другая, третья… А потом в дверь позвонили.

Лия лукаво улыбнулась. Если это Гоша, то без новогодних подарков она его в дом не впустит, пусть и не надеется. А нечего приходить без приглашения… Сначала она надула губы, а затем открыла дверь. И пугливо встрепенулась, увидев Ковальчика.

Бутылку шампанского Игорек держал под мышкой, а в руках у него была хлопушка. Он дернул за шнурок, и в воздух вылетело разноцветное конфетти.

– С Новым годом! С новым счастьем!

Игорек весело улыбался, но в глазах угадывалось смятение. Он пытался изображать из себя рубаху-парня, но при этом явно был не в своей тарелке.

– С ума сошел!

Конфетти полетело в сторону соседней двери, но Лия махала руками так, как будто оно насыпалось ей на голову. И при этом весело улыбалась. Она боялась, что сейчас может появиться Гоша, тогда и Ковальчику достанется, и ей. Игорьку он набьет морду, а ее жестоко изнасилует, как это случалось после очередного приступа ревности.

– Ты одна? – с улыбкой, но настороженно спросил он.

– Одна.

– Тогда неси два бокала! – Игорек принялся откупоривать шампанское.

Лия кивнула, принесла бокалы, Ковальчик наполнил их.

– А почему на пороге?

Она в замешательстве посмотрела на Игорька. Как Новый год встретишь, так его и проведешь. Одиночества она не боялась, но провести год, а может, и всю жизнь на чьем-то пороге – это уже слишком.

– Заходи! – Она махнула рукой, увлекая Игорька за собой.

В честь Нового года нужно выпить за столом, иначе жизнь не заладится.

Но Игорек заупрямился.

– Может, лучше здесь? – спросил он, тыкая подбородком себе под ноги.

– Не поняла! Раньше ты такой смелый был!

– Да я и сейчас… в общем-то… А ты точно одна?

– А с кем я могу быть?

– Ну-у… – он многозначительно воздел глаза к потолку.

– Заходи! Нет никого! И не будет!

– Ну, если ты настаиваешь…

Игорек нерешительно переступил порог, Лия забрала у него наполненный бокал и початую бутылку, чтобы он смог снять куртку.

Он прошел в гостиную. Лия положила парню в тарелку оливье, отбивную в кляре. Чем богаты, тем и рады.

– Ну, давай!

Они чокнулись, выпили.

– А теперь давай на брудершафт! – сказала она, кивком показав на бутылку.

– Э-э… – замялся Игорек.

– Что, страшно?.. – засмеялась девушка. – Знаешь, с кем я живу?

– Знаю…

С тех пор как Паппос вышел из игры, Юршин стал первым человеком в городе. Он мог решить практически любой вопрос. Он же мог и наказать любого…

– Зачем же тогда пришел?

– Поговорить…

– Случилось что-то?

– Есть проблема, – тяжко вздохнул Игорек.

Она села в кресло, и, забросив ногу на ногу, властно щелкнула пальцами. И еще глазами повела, как героиня «Кавказской пленницы» в сцене у телевизора под музыку из «Лебединого озера».

– Говори!

– Да я там бабе одной нагрубил… А она оказалась женой Георгия Сергеевича.

– Ай-я-яй, как нехорошо! – Лия дурашливо погрозила ему пальцем.

– Я же серьезно! – Игорек обиженно посмотрел на нее.

– И чем я могу тебе помочь?

– Ко мне уже подъезжали, возле дома вертелись…

– Кто подъезжал?

– От Юршина люди… Он за свою жену отомстить хочет…

– Сильно нагрубил?

– А чего она меня сопляком назвала? – хлюпнул носом Игорек.